Стержнем любой экономики является энергия. Проблемы с доступностью и стоимостью энергии по цепочке способны нарушить функционирование целых макрорегионов, что мы сегодня можем видеть на примере Евросоюза. Названных трудностей у России нет, но имеется целый комплекс других проблем, связанных с энергетикой, которые нужно в срочном порядке решать, особенно в свете острой геополитической ситуации.
На полях научно-практической конференции «Территория энергетического диалога» (состоявшейся в Москве 11 октября) был проведен ряд панельных сессий, детально разбиравших имеющиеся вызовы и возможности в сфере энергетики. Одна из таких сессий — «Образ будущего. Футуризм и коридоры возможностей для ТЭК» — ставила перед собой целью просчитать варианты будущего для России, используя междисциплинарный подход.
В силу того, что дискуссия носила научный характер, спикеры высказывали свою личную точку зрения и не представляли официально структуры, в которых они работают. Поэтому должности ува-жаемых докладчиков останутся за скобками.
Для сессии были предложены вопросы:
- К какой модели мироустройства мы идем?
- Сформируется ли новый глобальный миропроект или совокупность региональных проектов? Готова ли Россия предложить свой миропроект (на основе ЕАЭС или других)?
- Какой будет новая социально-экономическая реальность в мире и, соответственно, модель новой энергетики?
- Какова будет технологическая база новой экономики и энергетики?
- Что в данных условиях необходимо делать в России (целевые ориентиры)?
Самый обширный и развернутый доклад был представлен доктором экономических наук, профессором Андреем Конопляником, в котором он рассмотрел самую оптимальную, по его мнению, траекторию будущего нашей страны в целом и энергетики в частности.
Единое Евроазиатское энергетическое пространство
В рамках теории долгих циклов накопления Джованни Арриги завершается эпоха американского доминирования. Все «долгие века» заканчивались, американский не станет исключением. Сейчас мы вступили в новый этап — неизбежный переходный период к новому «долгому веку», скорее всего, евразийскому или азиатскому, с формированием единого Евроазиатского энергетического пространства. Есть надежда, что нынешний цикл закончится, в отличие от предыдущих, не через большую войну.
Строго говоря, доминирование США в XX веке строилось на двух мировых войнах. И сейчас штаты в стремлении удержать гегемонию любой ценой играют без правил, нарушая международное право. Им нужна еще одна война на европейском континенте. Кроме войны им понадобилось разорвать все связи между Россией и Европой, прежде всего — с Германией, а в качестве инструмента — столкновение Российской Федерации с Украиной.
Инвесторам, особенно в долгосрочной и капиталоемкой энергетике, нужны не низкие или высокие, а предсказуемые цены и стабильная институциональная среда, однако сегодня мы видим намеренный отказ западных стран от контрактного права, международного права, рыночной экономики, здравого смысла и правил приличия. Все это ведет к разрушению международной институциональной среды.
Сформируется ли в таких условиях новый глобальный проект? Нет. Совокупность региональных — да. Россия может предложить свой, но готова ли — неизвестно. Наиболее возможный региональный проект — переход от «Большой энергетической Европы» (БЭЕ) к «Единому Евроазиатскому энергетическому пространству» (ЕЕЭП).
Основой для формирования пространства станет развитие диверсифицированной трансграничной капиталоемкой стационарной энергетической (включая транспортную, цифровую и т. д.) инфраструктуры, что послужит долгосрочной объединительной тенденцией в Евразии и запустит дополнительный экономический рост, снизит конфликтность на территориях.
Но при этом полный отказ РФ от Европы — контрпродуктивен, Россия должна опираться в сетевой энергетике на три рынка: внутренний и два экспортных — Европа и Азия. Тем не менее в среднесрочной перспективе рассчитывать на возобновление сотрудничества с ЕС не приходится. В любом случае лучшим стратегическим решением в данной ситуации будет запуск длинных инновационно-инвестиционных циклов.
В рамках любого инвестиционного цикла есть четыре этапа:
- Патенты.
- Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР).
- Капиталовложения (инвестиции).
- Добыча-потребление.
Структура сегодняшних патентов дает нам понимание, какие будут НИОКРы завтрашнего дня, капиталовложения послезавтрашнего дня и добыча-потребление послепослезавтрашнего дня. Следует понимать, что не все патенты реализуются в НИОКРы. Не все НИОКРы реализуются в капвложения. Не все капвложения реализуются в добычу.
Классический пример — американская сланцевая революция. Кто бы что ни говорил, но американская сланцевая революция — это революция. Она заняла 30 лет. С программы энергетической независимости 1977 года до кульминации в 2007 году. При этом началось все с государственного финансирования (притом, что США якобы самая либеральная экономика) фундаментальных НИОКР в газе. Было выбрано 14 направлений, которые, в принципе, могут когда-нибудь дать результат. Выстрелили два: метан угольных пластов и сланцевый газ. В итоге получили американскую сланцевую революцию сначала в газе, а затем и в нефти.
Именно так развивались атомные и космические проекты США и СССР — с государственного финансирования фундаментальных и прикладных НИОКР по потенциально прорывным направлениям. Какова же будет технологическая база?
Перехода к возобновляемым источникам энергии как основе для централизованного энергоснабжения не будет. Будет комбинация возобновляемых и невозобновляемых энергетических ресурсов (ВЭР и НВЭР) в совокупности с технологиями уменьшения выбросов. У каждой страны будет свой набор ВЭР+НВЭР в зависимости от географических, климатических особенностей, экономической истории и других факторов. При этом рассматривать энергопереход как отказ от НВЭР в пользу ВИЭ — контрпродуктивно. Точно также заблуждением является считать основой для энергетики комбинацию возобновляемых источников энергии и водорода. Здравый смысл говорит о рациональном балансе всех источников энергии.
Здесь следует ожидать расширения круга регулирующих параметров. Сначала главным было получить фактический доступ к энергоресурсам, затем добавилась экономическая эффективность, вслед за ней — энергетическая эффективность, в настоящее время начинает играть роль эмиссионная эффективность (снижение выбросов). В будущем присоединятся ликвидационная эффективность инвестиционных капиталоемких проектов (стоимость вывода из экс-плуатации, кстати, ВИЭ «проваливаются» по этому параметру), водоемкость, емкость территории и т. п.
К сожалению, оценить реализуемость инвестиционного цикла можно только для стабильной, предсказуемой институциональной среды, однако таковой не будет в течение «переходного периода», поэтому движение будет очень медленным. Но и в такой турбулентной ситуации у России есть дополнительные точки опоры: усиление энергоэффективности (наибольшим технологическим потенциалом снижения выбросов обладают теплоэнергетика и ЖКХ), целевая переориентация высвобождающихся экспортных объемов на дополнительную газификацию страны, производство удобрений, газохимию, малотоннажный и среднетоннажный СПГ.
Подводя итог, Андрей Конопляник обозначил следующие правовые развилки для обретения технологического суверенитета:
Технологический суверенитет в международно-правовых рамках, но с опорой на международное разделение труда в рамках «дружественных государств» Азии:
- Либо возврат в Договор к Энергетической хартии (ДЭХ; общие правила игры для трансграничного сотрудничества в энергетической отрасли) с учетом продолжающегося его расширения в Азию, Африку и Латинскую Америку как общего инвестиционного режима в рамках формирующегося Единого Евразийского энергетического пространства (особенно, если ЕС выйдет из ДЭХ). Возможно и целесообразно.
- Либо создание параллельного альтернативного свода правил на основе «российских представлений» вместо (но де-факто на основе) ДЭХ в рамках ЕЕЭП. Но аналогичная попытка уже была предпринята Правительством РФ в 2009 году и продемонстрировала свою контрпродуктивность, поэтому — невозможно и нецелесообразно.
- Либо формирование самостоятельного инвестрежима в рамках ЕАЭС и попытка его экспансии в Азии. Но это бессмысленно для стран Азии— членов ДЭХ, так как одновременное существование в двух различных правовых средах создает правовые коллизии. Возможно и целесообразно.
Технологический суверенитет в рамках «правовой автаркии»:
- «Игра вкороткую» — возможно.
- «Игра вдолгую» — нецелесообразно, так как все равно произойдет возврат к формированию общих правил игры.
Очевидно, что профессор считает самой выгодной траекторией — возвращение России в договор к Энергетической хартии с целью формирования Единого Евразийского энергетического пространства.
Нет времени на раскачку
Макроэкономист Валерий Семикашев заострил внимание на следующих моментах. Первое — окно возможностей для хороших сценариев для российской экономики и общества — небольшое, выбрать долгосрочный сценарий нужно не позднее 2024 года, так как к этому моменту исчезнет сложившийся в текущих условиях профицит торгового баланса вместе с возможностями государственного инвестирования в серьезные проекты. Второе — нужны другие способы управления, при сохранении имеющихся никаких прорывов ждать не приходится — впереди только медленное угасание. Третье — менеджмент должен принимать решения быстрее в разы, так как инерция — убийственна.
Кроме того, Валерий Семикашев отметил неэффективное распределение средств по направлениям, структурам и инструментам, разорванность цикла инноваций, общую фрагментированность системы. При этом некоторые технологии мы имеем на прорывном уровне, в военной промышленности, например, или огромное количество проведенных «Росатомом» НИОКРов с заделом на 30-50 лет вперед, многие из которых можно инвестировать и масштабировать, но при этом нет спроса на такую передовую продукцию. Такой сильный контраст требует регулировки, нужна или персона, или структура, которая займется «сшиванием» фрагментов в единую систему.
Координационный центр
У главного редактора онлайн-журнала Бориса Марцинкевича более практичный взгляд на жизнь. По его мнению, может быть и есть повод поговорить о грядущем освоении термоядерного синтеза, о выводе солнечных панелей в космос и других действительно перспективных технологиях, но еще в апреле президент Владимир Путин обозначил ряд задач в энергетике:
- Обеспечить устойчивое снабжение энергоресурсами внутренний рынок.
- Диверсифицировать экспорт, переориентировать часть потоков на Юго-Восток.
- Продолжить развитие глубокой переработки нефти и газа. Поддержать проекты в инвестиционной фазе. Импортозаместить оборудование для нефтегазовой отрасли.
Вот и весь футуризм для российского ТЭК в обозримой перспективе. Настало время для оперативной реализации проектов межведомственного уровня, для которых требуется синхронизированная работа компаний смежных отраслей. К сожалению, самостоятельно координировать совместные усилия у участников не получается.
Российское энергетическое агентство (организатор конференции) — возможно, единственное учреждение, имеющее право работать на межведомственном уровне. Это дает возможность выстраивать координационную работу различных министерств и компаний. Борис Марцинкевич считает, что координацию серьезных проектов нужно поручить РЭА. Одним из таких реалистичных проектов могло бы стать строительство плавучих электростанций на дизельном топливе или сжиженном природном газе, и экспортировать не энергоресурсы, а платформы для генерации электроэнергии. Этот проект потребует согласованной работы сразу нескольких участников: объединенной двигателестроительной компании, поставщиков котлов-утилизаторов и иного оборудования, судостроительной отрасли, поставщиков СПГ. Целесообразность координации со стороны РЭА — очевидна. Можно даже создать интегрирующую компанию на базе РЭА для реализации этого проекта.
Также главный редактор согласился с тезисом Валерия Семикашева, что времени на реакцию у нас действительно нет.
Назад в будущее
Гораздо радикальнее на сроки смотрит доктор экономических наук Игорь Башмаков — по его мнению, мы свое время на самом деле уже давно «профукали». Мы с 2014 года занимались импортозамещением, вкладывали в него средства, но на текущий момент, как оказалось, воз и ныне там, и задача заместить импорт в нефтегазовом секторе до сих пор актуальна. Однако, как ни парадоксально, лучшие результаты были достигнуты в сфере возобновляемых источников энергии, так как именно там были заданы самые жесткие рамки локализации.
По мнению Игоря Башмакова, только развитие, обусловленное декарбонизацией и демократизацией, откроет нам дверь для возврата в мировую экономику. Моделирование, проведенное кандидатом наук и его командой на горизонте до 2060 года, показывает, что если Россия продолжит двигаться прежним курсом, то ее экономика свалится до 1 % мирового ВВП, и такие гиганты, как Китай, Индия и США, навсегда вытеснят нас с мировой сцены.
Почти во всех смоделированных сценариях Россия теряет 10-11 лет экономического роста. Уровень ВВП 2021 года будет вновь достигнут лишь в 2031–2032 годах. К 2060 году российский ВВП будет только на 21-44 % выше, чем в 2021 г. Впереди нашу страну могут ждать четыре десятилетия экономической стагнации (если не удастся повысить совокупную факторную производительность), а в начале 2020-х годов Россия повторит негативный опыт 1990-х, если будет снижать выбросы путем глубокого сокращения деловой активности.
В ближайшие два десятилетия низкоуглеродные технологии станут рентабельней и эффективней, чем существующие, займут серьезную долю в структуре мирового рынка и существенно изменят ее. Если Россия не зайдет на эти рынки — нас ждут темные времена.
Свое выступление Игорь Башмаков завершил цитатой из фильма «Назад в будущее»: «Будущее еще нигде не написано» — и пояснил, что все зависит от нашего выбора.
Климатическая повестка
Харизматичный Сергей Рогинко (кандидат экономических наук) начал с научного анекдота о бессмысленности действий в устаревшей парадигме и напомнил, что именно заигрывание с ВИЭ привело к разбалансированности и энергетическому кризису в Европе, достигнув 38 % от общей генерации. Европейский кризис — это не просто кризис. Это тупик. И в этот тупик развития нас по-прежнему активно зазывают. Даже на Западе говорят о том, что Европа заигралась в зеленые игры и должна модифицировать климатическую повестку, в которой будет существенная доля ископаемого топлива.
«Нам нужно четко решить, что мы возьмем в будущее, а что оставим за бортом, чтобы успешно развиваться», — заключил кандидат наук.
Полярную точку зрения на климатическую повестку высказал кандидат экономических наук Владимир Дребенцов.
«Я все же скажу, что климатическая повестка — это единственный на данный момент глобальный проект, который пока что все поддерживают. И повестка эта вызвана не происками Запада, а действительными изменениями в климате. Когда мы говорим, что климатическая повестка продвигается Европейским союзом, это ошибка. Она уже давно продвигается Китаем. И Китай будет продолжать ее продвигать исходя из своих интересов. А вот как мы к этому адаптируемся — это интересная тема», — поделился своей точкой зрения спикер.
Движение вперед
Подводя итоги панельной сессии, Владимир Дребенцов отметил, что, если бы не ограничение во времени, дискуссия могла бы приобрести более жаркий характер. По многим вопросам участники имеют противоположные мнения, и каждый при необходимости может привести веские аргументы, однако истина занимает сбалансированную позицию. Это можно увидеть на примере водородных технологий. Одни предъявляют к водороду завышенные ожидания, другие — заниженные. Но каковы бы ни были ожидания — водородные технологии будут востребованы и займут свою нишу.
Резюмировать футурологический заход следует опять словами Владимира Дребенцова.
«Несмотря на наши текущие острые проблемы, нам нельзя забывать о будущем. Будущее, конечно, нам неизвестно. Но мы можем на него повлиять. Более того, мы можем постараться выбрать тот сценарий движения вперед, который будет соответствовать и нашим интересам, и интересам развивающегося мира, частью которого мы на самом деле являемся», — заключил эксперт.
#климат #технологии #виэ #альтернативнаяЭнергия #сотрудничество #проекты #экономика
